Dyatlov Creek

В 14 веке в северную Европу пришла чума. Туда ее занес, как рассказывают, парусный корабль, команда которого вся умерла от болезни. Как только неуправляемое судно прибило к берегу, нашлось несколько человек, которые полезли на борт, чтобы воспользоваться дармовой добычей. Однако на палубе они увидели только полуразложившиеся трупы и бегавших по ним крыс. Осмотр пустого корабля привел к тому, что все любопытные были заражены, а от них заразились работавшие в норвежском порту моряки. Народ был уверен, что чума - это сама Хель.
 
Хель -  хозяйка подземного царства мертвых Нифльхель. В подземном царстве она — полновластна, и даже Один не смог заставить Хель вернуть его любимого сына Бальдра. Ее братья, волк Фенрир и змей Ёрмунганд, не уступали ей в омерзительности, но именно свирепая Хель и ее владения были заимствованы христианами для обозначения ада. Вечный холод, болезни и голод мира Нифльхель находились в разительном контрасте с времяпрепровождением павших воинов эйнхериев, пирующих в Вальхалле.
 
Подданные царства мертвых Нифльхель бессловесно служили своей полуразложившейся повелительнице с головой и телом живой женщины и одновременно с кожей и ногами трупа. Трон ужасной Хель назывался Одром болезни, а ее подданными становились "все, кто умер от хворей и старости", а также бесславно погиб в бою. Сама Хель время от времени покидала свои страшные чертоги и объезжала землю на трехногом белом коне, а во времена чумы или голода, если части населения края удавалось выжить, она, по преданиям, брала грабли. Когда же целые деревни и провинции пустели, как было во времена знаменитой эпидемии Черной смерти, говорили, что она побывала здесь с метлой.
 
В те времена в Норвегии еще уцелели остатки древних знаний, живые и обученные ведьмы. Королевский двор защищался самоизоляцией. Сидели в замке и от нечего делать  травили байки. Старый кормщик рассказал  о чуме-Хель. И заявил, что остановить дочь Локи может только витязь-девственник с мечом, которым сражались три поколения героев. А искать вред-бабу надо в полночь на перекрестке. Принц Магнус, которому было лет двенадцать, ночью вытащил меч своего отца и отправился на перекресток. Утром там его и нашли, спящим от утомления. На мече была какая-то ржавчина. А чума вскоре пошла на убыль. И принца Магнуса объявили победителем Хель...

 

Юра Юдин – десятый участник туристической группы под руководством Дятлова, неожиданно заболел буквально в день выхода на маршрут. Он простился с товарищами и вернулся на лыжах в поселок Вижай, где можно было купить продукты, где была аптека. Аптекарь – художник, этнический немец Герценг, оказался необычайно мягким, добрым человеком. Приветливая, гостеприимная хозяйка, жена его за лекарства болела душой, для детей берегла лучшие. Очень просили взять пенициллин в таблетках в Ивделе, потому что здесь его осталось мало.
 
В аптеке - восковые, из красного воска розы, все флюорографируемые. Кремль - из пробирки, светится. Часы ручные «Победа» вмонтированные, идут ежедневно. Шкатулка – на крышке вид на реку Лозьву летом и то же зимой, другие шкатулки. Картины - везде. Большие, с филигранной отделкой, очень мастерски, необыкновенно тонко выполнены.
 
Был такой норвежский художник и иллюстратор Теодор Северин Киттельсен (1857–1914). Самая известная его книга "Черная смерть", посвященная эпидемии чумы.

 
 

у некоторых людей был небольшой шанс выжить. Если с метлой - умирали все.
Чума выметала живых подчистую).



Мама, к нам идёт старуха (это тоже про чуму)

Юра Юдин вернулся в Свердловск, зашел за вещами в общежитие, забежал к родителям Георгия Кривонищенко, чтобы предупредить о возможной задержке, как тот просил. И почти сразу уехал в Таборы к родственникам, поправлять здоровье. Он никогда не любил больницы: и тогда, в январе 1959-го, и потом на протяжении всей жизни. Он знал, что ребята вернутся  в 15-17 числах февраля, поэтому не спешил. В институт в Свердловск приехал лишь 19-го, там его и встретила трагическая весть о гибели друзей.
 
Над всей его дальнейшей судьбой установилась смущенная тишина: внезапная болезнь спасла ему жизнь, отправившихся же на маршрут дятловцев потом убил сам поход. Он отлично помнил похороны на Михайловском кладбище, после того как  все его девять товарищей не смогли выскочить из стремительного обледенения, вереницу женщин в черном и среди них красные черточки гробов с портретами. И безумно искал, искал…
 
Распознать и верно поставить диагноз при легочной безбубонной чуме очень сложно. Даже в период эпидемии со смертельными случаями ставились диагнозы: лихорадка, пневмония, простуда, злокачественная или тифозная горячка. Период от первого контакта с инфекцией и заражения человека воздушно-капельным путем до смертельного исхода составляет от 2-х до 6 дней, у привитых – до 10 суток.
 
Могли ли манси быть «сухими дровами» для очага легочной чумы? Да, могли, как проживающие в антисанитарных условиях и возможно использовавшие в пищу мясо зараженных животных. При этом манси были разбросаны на достаточно большой территории, поэтому мелкие пульсирующие очаги заболеваний не принимали характер эпидемии.
 
Касаясь вопроса заразности легочной чумы, нужно отметить, что ответ на него не так прост, как кажется на первый взгляд. Многие факты, выявленные при эпидемиях легочной чумы, говорят о ее высокой заразности. Однако, они также дают основание утверждать, что между фактом высокой заразности легочной формы чумы и фактом ее малого распространения лежит нечто третье, проходя через которое, высокая степень заразности чумы все же давала «медленное горение» такого малочисленного и разбросанного населения, как манси. Возможно, среди них срабатывал исключительно интуитивный способ защиты от чумы. В инкубационном периоде больной легочной чумой, безусловно, заразен, но не в такой степени, когда болезнь приобретает манифестный характер. Естественно, когда окружающие замечают у родственника признаки болезни, его пытаются изолировать от близких контактов.
 
Но, возможно, существуют и другие объяснения «медленного горения» эпидемии легочной чумы. Например, эпидемиолог П.В. Захаров, считал, что наряду с легочной (вернее, бронхо-пневмонической) чумой «gravis», стоит чума такой же формы, но «minor». По его мнению, если бы такая форма заболевания чумой среди людей действительно существовала, то случаи нахождения в подозрительной мокроте чумных палочек без последующего летального исхода их носителя имели бы простое и ясное объяснение.
 
Заболевание легочной чумой имеет сверхострое начало: на фоне полного здоровья внезапно появляются озноб, сильная головная боль, повышается температура, появляется ломота в мышцах и суставах, резкая слабость. Рано появляется и быстро нарастает интоксикация - головокружение, чувство резкой разбитости, мышечные боли, иногда рвота. У некоторых отмечается нарастание беспокойства, непривычная суетливость, излишняя подвижность. Нарушается сознание, может возникать бред. Человек вначале возбужден, испуган. В бреду больные беспокойны, часто соскакивают с места, стремясь куда-то убежать. Нарушается координация движений, становится невнятной речь, походка - шатающейся. Изменяется внешний вид больных: лицо вначале одутловатое, а в дальнейшем осунувшееся с цианотическим оттенком.
 
В разгар легочной чумы на первый план выступают признаки токсического поражения центральной нервной системы. Нарушается психический статус, обостряется чувствительность к свету, холоду, недостатку свежего воздуха.
 
Печка не топится, и даже не разбирается – нет сил, уже есть первые признаки чумной пневмонии. Больного (больных) укладывают в палатке. Острого больного раздевают, у него жар, в палатке ему душно. На фоне нехватки воздуха кто-то из туристов вспарывает ножом палатку; он один или сразу несколько, в делириозном состоянии уходят от палатки вниз, не чувствуя холода. Сохранившие рассудок пытаются их остановить или поддержать, но сил у них и на это не хватает.
 
Одного за другим болезнь косит и оставляет на склоне Зину Колмогорову, Игоря Дятлова, Рустик Слободин в обмороке теряет равновесие, падает, получает смертельную травму головы и больше не поднимается…  При наружном осмотре чумных трупов врачам всегда бросалось в глаза резко выраженное трупное окоченение. Складывалось впечатление, что трупное окоченение достигало сильной степени довольно быстро, причем наличие у умерших целесообразных поз движения позволило тогда предположить, что смерть настигала больного внезапно, и что окоченение следовало за моментом смерти непосредственно и быстро. Остальные добираются до границы леса, где их останавливает глубокий снег.
 
В средние века в эпидемии «черной смерти» люди видели наказание за свои грехи, по улицам бродили толпы босых и полуголых кающихся грешников, которые вешали себе на шею веревки, камни, стегали себя кожаными плетьми, посыпали голову пеплом. Это безумие, охватившее наиболее уязвимую часть населения, вело к деградации общества, религиозные чувства превращались в мрачное сумасшествие. Собственно, в этот период многие люди действительно сходили с ума.
 
Живые ребята обрывают ветви с огромного кедрача для убежища в снежном овраге, там же, на пригорке, горит дежурный согревающий костер на время работы. Потом у Саши Колеватова в кармане ковбойки патанатом найдёт пустой пакет от кодеина с содой. Это наркосодержащий препарат, не только противокашлевый, но и болеутоляющий. По характеру воздействия на ЦНС близок к морфину. Кодеин должен был при других благоприятных условиях храниться в аптечке, и то, что пустая пачка оказалась в нагрудном кармане, взамен аскорбинки, о чем-то говорит. Вряд ли Колеватов таскал его постоянно возле сердца весь поход. Хотя, наверное, именно таким образом он выторговал себе несколько лишних часов здоровья и рассудка, чтобы под конец позаботиться о своих умирающих друзьях.
 
Когда сил на борьбу почти не осталось, костер естественно потух, хотя угли еще чуть тлели. В эти угли завалился в холодном предсмертии Георгий Кривонищенко, так и не почувствовав обжигающей боли. Юра Дорошенко замерз в одночасье на ветру. Ниже, в распадке ручья, уже никто не подавал никаких признаков жизни. И вот тут он, последний, рубивший ельник и переносивший ветки в овраг, остается в совершенном одиночестве. Уже без иллюзий тепла и близости, он медленно падает в снег рядом с другом, который уставился открытыми побелевшими глазами  в пустую темноту.