- Зовите меня Саша! – сказал Золотарёв, этот с кавказской внешностью франт, и сверкнул фиксами из-под усов. Он был значительно, лет на пятнадцать, старше всех в группе. Узнав, что он инструктор Коуровской базы, а этот поход ему нужен для выполнения нормы мастера спорта по туризму, отряд легко принял его. Золотарёв очень торопился пройти маршрут и вернуться обратно. Говорил, что нужно съездить к старенькой маме на Кавказ.
…Вечером трудного дня, перед восхождением на гору Отортен, ужинали прямо в палатке. Густой белой поземкой ветер заволакивал хилый сырой лесок, снаружи чуть дымился костер на бревнах, нодья. А в палатке тепло, только гудит вьюга в обгорелой трубе походной печки, и пахнет людским дымком жилья. На снегу, под хвойной крышей нет лучше простой, доброй каши – жаркой, жирно заправленной тушенкой, что ложка стоит. Так размышлял Золотарёв.
Вот Коля Тибо, ест много, но не жадно. В глухой лесной стороне хорошо, когда есть такой парень - смешливый, смышленый, надежный. С таким не то что в огонь и в воду, можно с ним хоть стенгазету выпускать, хоть из походной фляги для здоровья, но не лишку. Все ребята – удивительный, молодой народ, хоть бы что им: глухая ночь, непроходимый, шершавый снег, кромки льда и тёмная вода. Золотарёв будто видел самого себя – станичного юнца, последнее семечко рода, тяжело бегущего по кочкам за проезжей цыганской кибиткой, на бортике которой вырезан заповедный знак удачи во всем. Потом сколько он геройствовал на Донском и Сталинградском фронтах, в Восточной Пруссии и Померании, нигде не покидал его тот цыганский фарт, и не зря, может быть, он наколол себе на руку памятку в виде древней руны.
Молодежь заговорила о валенках, нахваливают. А что ему те валенки, где их сушить в дырявой, смерзшейся палатке? Вот ботинки, хотя бы с починкой, да суконные портянки, тогда и речные полыньи нипочем, и моро
...
Читать дальше »